wheelcsejack

Мы знаем, что данность лишает во мраке мира

влюблённого – жизни, ворону по-лисьи – сыра,

да так даровито, что небом на месте крыши

гордится бездомный – как тем, что досталось свыше.



Всё-всё забирает: конфеты, цветы, надежды,

последние силы из грубых перстов невежды,

и, точно барана, ведёт мужика лесного

на жуткий разбой, поразвлечься желая снова.



Мы просто идём, наблюдаем, глядим, не видим;

своих обогнав, поравнялись в дороге с быдлом,

что, впрочем, неважно – поскольку вперёд ступаем,

тоскуя по нежным гетерам, по жарким спальням,



по тяжкой судьбине. Грустит, не у дел, секира.

Мы просто ступаем по свету во мраке мира.

Ты ждёшь и боишься, но, всё-таки, ждёшь идущих;

твой ад порасскажет беднягам о райских кущах,



о музыке страстной, о хоре согласных, или

безмолвием, равным всему на земле по силе,

встречать возжелает, лишив пресловутой тверди.

Ты ждёшь и не знаешь, что вся состоишь – из смерти.



Я скоро прибуду. И «мы» для проформы взял я –

чтоб от своего ты слегка отвлеклась срезанья,

и, в сумрак вперившись, где мы всё равно что дома,

смогла б осознать – чем прекрасен триумф облома.